Два месяца и три дня - Страница 39

– Наклонитесь вперед, моя дорогая, – шепчет он, – и смотрите на нас. Обопритесь на диван.

Арина чувствует, как его руки мягко подталкивают ее, она сгибается и склоняется вниз, опираясь ладонями о спинку низкого диванчика. Чувство беззащитности и доступности становится почти непереносимым, когда Максим вдруг просовывает ладони между ее ног и заставляет расставить их дальше друг от друга в стороны.

– Посмотри на себя, – просит он, и Арина повинуется. Она смотрит на себя, наклоненную им вперед, и сгорает со стыда и восторга.

– Какая красивая задница, – говорит он тихо и проводит ладонью прямо по клитору, затем его пальцы пробираются глубже внутрь. Он смотрит на Арину и удовлетворенно кивает. – Вот так. Это хорошо. Однажды мы сделаем такую фотографию.

– Что? – пугается Арина. – Нет, не надо. Вы что!

– О, вы забыли? Вы будете делать все, что я захочу. Скажите это. Скажите мне, – потребовал он.

– Я… я буду, да! – срывающимся голосом прошептала Арина, и Максим удовлетворенно кивнул.

– Могу поклясться, что завтра вы даже ходить не сможете, вот что я с вами сделаю! – шепчет он самым искушающим голосом на свете. Одна его рука по-прежнему давит ей на спину, удерживая ее в позе, другая продолжает исследовать ее промежность. Он проводит большим пальцем по коже вокруг анального кольца, безымянный палец погружается во влагалище. Из ее груди вырывается глухой стон, а его пальцы снова накрывают клитор. Он принимается массировать его круговыми движениями, доводя ее до самой крайней точки экстаза.

– Вы совершенно готовы, – говорит он – и останавливается. Арина поднимает взгляд и видит его отражение в стекле. Глаза Максима горят от восторга. – Не шевелитесь, стойте, замрите!

Но это почти невозможно выполнить, весь низ живота зашелся в неистовой первобытной пляске желания, волна за волной, каждая мышца, каждый закоулок ее тела, и густой стыд смешался с отчаянной решимостью и восторгом. Она завороженно смотрела, как Максим берет презерватив и надевает его на член одним ловким движением пальцев. Затем он обеими руками хватает ее бедра и рывком приближает к себе. Ее тело изгибается, она чувствует, как член с силой упирается ей в промежность.

– Он такой большой, – шепчет Арина в испуге. Максим улыбается.

– Придется вам, моя дорогая, принять его целиком, – невозмутимо улыбается он. – Как тут у вас все туго! Это здорово!

Арина бросает взгляд на сумасшедшую картину в стекле. Максим возвышается над ней, как великолепный и непостижимый инопланетянин с горящими глазами.

– Сейчас, моя Белоснежка, сейчас! – шепчет он и улыбается. – Сейчас я вас трахну. Вы же хотите этого, не так ли? Скажите «да».

– Да! – шепчет Арина, теряясь во взрывоопасной смеси желания и страха.

Тогда Максим преодолевает последнее сопротивление и сильным рывком пронзает ее влажное тело. Он входит в нее глубоко, сразу за один рывок – и тут же понимает, что что-то не так, что-то неправильно. Он чувствует внутри преграду, которой просто не должно там быть. Повинуясь импульсу, яростные движения его бедер разрывают ее изнутри еще несколько раз, прежде чем он останавливается и с изумлением смотрит на женщину под собой.

Арина кричит в голос от ужасной боли и выгибается в его руках. Она оступается и падает на пол возле дивана, ее тело сотрясают рыдания. Максим, бледнея, бросается к ней, и вопрос, нелепый и невероятный, возникает у него в сознании сам собой.

– Я что… лишил тебя девственности?

15

То ли ветер с севера пришел на Берлин, то ли в доме Ричарда, друга Максима Коршуна, внезапно заработали на полную мощность кондиционеры – но стало холодно. Арину била дрожь, она все никак не могла успокоиться, и слезы текли по ее щекам сами собой. Впервые за эти несколько дней она не думала о сероглазом красавце, завладевшем ею, ее мыслями и ее телом. Она не думала ни о чем, переживая потрясение от яркой вспышки боли, сильнее которой она не испытывала никогда в жизни.

Максим тряс ее за плечо, пытаясь добиться реакции, но ничто не могло пробиться сквозь стену, внезапно окружившую ее, она только всхлипывала и мотала головой. Тогда он подхватил ее на руки и перенес в какую-то спальню. Он подложил ей под голову подушку и укутал ее одеялом. Он был таким нежным и ласковым, что хотелось прижаться к нему, как кошке, и уснуть, свернувшись в клубок. Но Максим не дал ей уснуть.

– Почему ты не сказала? – В абсолютной тишине комнаты его голос прозвучал громко и жестко. Ее тело напряглось под его ладонями, что, конечно, не укрылось от него, но он неправильно понял ее тело – на этот раз.

– Ты можешь не волноваться, я не трону тебя больше и пальцем. – Он помолчал секунду. – Я просто не понимаю. Ты ведь… Чего ты хотела этим добиться? Какой реакции ждала от меня?

– Ничего я не ждала… – Что же он думает о ней теперь? А впрочем, что он должен думать о ней? Он купил ее, подписал с ней контракт на два месяца, а она забыла проставить в графе «особые условия» сведения о своей девственности. И теперь Максим задумчиво молчал.

– Я не думала, что это будет так больно… – прошептала Арина еле слышно, но Максим все же услышал. И взбеленился. Он вскочил с кровати и прошел к окну, затем вернулся опять к постели, глядя на спрятавшуюся под одеялом Арину с нескрываемым возмущением.

– Она не думала! Вот это точно! Ты позволила мне считать, что я имею дело с опытной девушкой!

– Когда это я позволила? – возмутилась Арина.

– Но ведь… А зачем же ты… – он искал слова и не находил их. Странное чувство, что он вообще ничего не знает об этой девочке в его постели, заставило Максима испытать непривычный холод в груди. Зачем она согласилась на все, чего он от нее потребовал – безропотно и беззвучно. Потому что не знала, что «это будет так больно»? Или это какой-то очередной крючок, на который его ловят. Могла она притворяться? Одного взгляда на нее достаточно, чтобы отмести такую возможность. И все же… Почему она поехала с ним?